Несущий огонь - Страница 63

— Прости за цвет, — сказала Эдит. Она стояла на четвереньках и ползала по ткани вместе с еще двумя женщинами. — Наверное, красили резедой. Я просила потемнее, но темной у него была только шерсть.

— Шерсть была бы слишком тяжелой, — сказал я.

— Но лен оказался дорогущим, — озабоченно произнесла Эдит.

— И белый на его фоне не так будет выделяться, — вставила Этне, — жена Финана.

— Тогда используем черный.

— Но у нас нет черной ткани! — воскликнула Эдит.

— У него есть, — кивнул я в сторону священника, хмурившегося у алтаря.

— У него? — удивилась Эдит.

— Он носит черное, — пояснил я. — Снимите с него рясу!

— Господин! Нет!

Священник попятился в угол. Он был низкого роста, лысым, с изможденным лицом и встревоженным взглядом.

— А вы нарисуйте на ткани, — предложил Финан. — Дегтем. Из этой жалкой рясы, — кивнул он на священника, — не вырежешь двух оленей, а тебе нужно по оленю на каждой стороне. В порту куча дегтя.

— Отличная мысль! — поспешил высказаться священник. — Попробуйте деготь!

— Он не успеет высохнуть, — возразила Этне. — Разве что с одной стороны, но придется перевернуть и рисовать на другой.

— Уголь? — встревоженно предложил священник.

— Деготь, и только на одной стороне, — решил я. — А на парусе Ханны — вышить.

Ханна — один из кораблей, купленных Бергом. Он назывался Святой Кутберт, но Берг ненавидит христианские имена и сменил на Ханну.

— Ханна? — спросил я Берга.

— Да, господин, — он густо покраснел.

— Дочь Оллы?

— Да, господин.

— Та девчонка, что хотела продать брата в рабство?

— Та самая, господин.

Я уставился на него, и Берг покраснел еще сильнее.

— А знаешь, — спросил я, — что менять имя корабля — к несчастью?

— Знаю, господин. Но если на днище помочится девственница, то ведь всё будет в порядке, да? Отец всегда говорил, что нужно найти девственницу и попросить ее поссать на... — он умолк и показал на переименованную Ханну, — и тогда всё будет в порядке. Боги не будут возражать.

— И ты нашел в Эофервике девственницу? — поразился я.

— Нашел, господин, — снова вспыхнул он.

— Ханну?

Он уставился на меня жалким щенячьим взглядом, опасаясь моего неодобрения.

— Она такая милая, господин, — произнес он запинаясь, — и когда всё закончится, может, я... — он слишком тушевался, чтобы завершить фразу.

— Когда всё это закончится, — сказал я, — и мы победим, ты можешь вернуться в Эофервик.

— А если не победим? — встревоженно поинтересовался он.

— Если не победим, Берг, то все умрем.

— Ага, — просиял он, — ну значит, придется нам победить, да, господин?

А чтобы победить, нам понадобится хвост лошади Берга, отрез голубого льна и милость богов.

— Этого должно хватить, — сказал я Эдит той ночью.

Я не мог заснуть и спустился к бухте, а там глядел, как серп луны отражается в устье реки за кораблями. Тем временем три моих боевых корабля подрагивали на ночном ветру. Ханна, Эдит и Стиорра. Берг назвал корабли женскими именами, выбрав двух моих женщин и одну свою. Наверное, если бы имена выбирал я, то скорее бы назвал корабли Гизела, как мать моих детей, и Этельфлед, которой я принес клятву служить и ни разу не нарушил ее, но выбор Берга тоже был неплох.

Я улыбнулся, вспоминая, как беспокоился Берг, и при мысли о том, что двенадцати- или тринадцатилетняя девчонка может вызывать дрожь у такого воина. Сколько ему? Восемнадцать, девятнадцать? Он уже стоял в стене из щитов, дрался против топоров и копий, убивал и познал радость битвы, но миленькая мордашка и копна каштановых волос заставили его дрожать, как пятнадцатилетнего юнца перед первой битвой.

— О чем ты думаешь? — спросила Эдит, присоединившись ко мне.

Она взяла меня за руку и положила голову мне на плечо.

— О том, какой властью обладают женщины.

Она стиснула мою руку, но промолчала.

Я ждал предзнаменований, но не находил. Ни одной летящей птицы, даже городские псы примолкли. Я знал, что моя бессонница — от предвкушения битвы, от страха, что я неверно всё рассчитал.

— Уже больше полуночи? — спросил я Эдит.

— Не знаю. Не думаю, но возможно.

— Нужно поспать.

— Ты уходишь на заре?

— Еще до зари, если получится.

— И долго плыть?

Я улыбнулся.

— Если поймаем попутный ветер, то дня два. А нет — так три.

— Значит, через два или три дня... — начала она и запнулась.

— Мы будем первый раз драться, — закончил я за нее.

— Господи спаси, — сказала она, и я решил, что это молитва. — А во второй?

— Дня через два.

— Ты победишь. Ты же Утред, ты всегда побеждаешь.

— Мы должны победить.

Некоторое время мы молчали, прислушиваясь к скрипу лодок, вздохам ветра и плеску волн.

— Если я не вернусь, — начал я, и она хотела помешать мне закончить, — если я не вернусь, — повторил я, — отведи людей в Эофервик. Сигтрюгр о тебе позаботится.

— А он разве не пойдет на север?

— Наверное, уже вышел, но если я погибну, он очень скоро вернется в Эофервик.

— Ты выживешь, — твердо заявила она. — Я пожертвовала церкви кольцо с изумрудом и помолилась.

— Что-что? — поразился я.

— Отдала кольцо с изумрудом церкви.

Роскошное золотое кольцо с изумрудом подарил ей Этельред, мой враг и ее бывший любовник. Эдит никогда его не носила, но я знал, что она хранит кольцо не из-за сентиментальности, а как ценность, которая может пригодиться в этом опасном мире.

— Спасибо, — сказал я.

— Я не назвала священнику причину, — объяснила она, — но попросила его помолиться за нас.