Несущий огонь - Страница 26

Жена Эдуарда, Эльфлед, в награду за рождественскую проповедь подарила епископу искусно вышитую накидку, манипулу, украшенную ярко красными гранатами, а также два пера из хвоста петуха, трижды пропевшего, когда кто-то там что-то сказал против пригвожденного бога. Эдуард ничего не дал священнику, и это подтвердило слухи о разногласиях между ним и женой не только относительно вторжения в Нортумбрию, но и почти во всём остальном. Эдуард не был труслив, он привёл войско в Восточную Англию, но ему нужно было время, чтобы установить свою власть на завоёванных землях. Надо было назначить епископов, построить церкви, раздать земли соратникам и укрепить стены вокруг недавно захваченных городов.

— Со временем, — обещал он своему совету, — со временем мы захватим север. Но не сейчас.

Только Этельхельм не хотел ждать.

Я не мог осуждать его за это. Прежде чем мой зять стал королём в Эофервике, я так же убеждал Этельфлед, каждый раз твердя ей, что датчане на севере — плохо организованы, уязвимы, и мы способны их захватить. Но она, как и Эдуард, хотела подождать, собрать войско побольше, так что приходилось быть терпеливым. А теперь я и сам стал беззащитным. Константин украл большую часть севера, а Этельхельм, самый влиятельный олдермен Уэссекса, искал предлога вторгнуться на юг. В чём-то он был прав. Нортумбрия готова к захвату, но Этельхельм хотел победить Сигтрюгра лишь по одной причине: чтобы быть уверенным, что его внук станет королём объединённого Инглаланда.

Эдуард, король Уэссекса и зять Этельхельма, заключил тайный брак с девушкой из Кента задолго до того, как стал королём. Его жена умерла при рождении сына, Этельстана, а потом Эдуард женился на дочери Этельхельма, Эльфлед, дарительнице перьев, и один из их сыновей, Эльфверд, считался этелингом — наследником престола Уэссекса. Только, по-моему, он им не был.

Этельстан — старший, законный сын, несмотря на слухи, что он рождён вне брака, был крепким, храбрым и приятным молодым человеком. Сестра Эдуарда Этельфлед, как и я, поддерживала наследные притязания Этельстана, но нам противостоял самый богатый и влиятельный олдермен Уэссекса. Я не сомневался, что Брунульф и его люди отправились на север, чтобы вызвать войну, которой так хотел Этельхельм. Это означало, что сторонники мира в Уэссексе потерпят поражение, а Этельхельм окажется прав. Тогда он прославится как человек, объединивший саксов, и это сделает его неуязвимым. Его внук станет следующим королём, а Этельстан, как и Нортумбрия, будут обречены.

Поэтому я должен остановить Брунульфа и разрушить планы Этельхельма.

Всего с полусотней людей.

Скрытых в лесу.

На рассвете.

***

Мы спрятались в подлеске задолго до того, как на востоке забрезжил первый свет. Напуганные нами птицы хлопали крыльями в листве, и я боялся, что лазутчики западных саксов догадаются, что мы — причина этого шума, но если у Брунульфа и были разведчики в этом лесу, они не встревожились. Он посылал всадников проверить лес перед наступлением ночи, они кое-как выполнили эту задачу и не нашли ничего, потому что я вывел своих людей. Но я беспокоился, что они могли оставить в лесу дозорных на ночь. Похоже, они этого не сделали, и, насколько я могу судить, мы потревожили только птиц и зверей в ночной темноте. Мы спешились, прошли через густой подлесок, приблизились к южной кромке леса и остановились в ожидании.

Я знал, ждать придется долго, потому что Брунульф не выедет из форта, пока полностью не рассветет, но я не хотел подъезжать к лесу после рассвета, поскольку потревоженные птицы могли насторожить саксов. Финан, всё еще не понимающий моих планов, прекратил расспросы, и теперь сидел, прислонившись спиной к поросшему мхом стволу поваленного дуба, и водил камнем по лезвию меча, уже такого же острого, как и ножницы в руках одной из трёх богинь судьбы. Мой сын играл в кости с двумя своими людьми. Я отвёл Берга в сторонку.

— Надо поговорить, — сказал я ему.

— Я что-то сделал не так? — встревожился он.

— Нет! У меня для тебя есть поручение.

Я отвел его туда, где нас не могли услышать. Мне нравился Берг Скалагриммсон, и я полностью ему доверял. Это был молодой норвежец, сильный, преданный и умелый. Я сохранил ему жизнь, что дало ему повод быть мне признательным, но его верность намного превосходила обычную признательность. Берг гордился тем, что принес мне клятву верности, настолько гордился, что даже вытатуировал на щеках мою эмблему, волчью голову, и всегда задирал людей, что спрашивали его, зачем он наколол эти свиные морды на лице. Я немного помолчал, прежде чем заговорить, но Берг был абсолютно преданным, и несмотря на неторопливость, сообразительным.

— Когда мы сегодня всё закончим, — сказал я, — мне нужно будет поехать на юг.

— На юг, господин?

— Если все пройдет хорошо, то да. А если плохо? — я пожал плечами и коснулся своего молота Тора.

С тех пор как мы покинули руины усадьбы, я всматривался и прислушивался к разным знакам, но пока ничто не говорило о воле богов кроме того, что настал день Одина, а это, несомненно, добрый знак.

— Так мы сразимся? — он испытующе поглядел на меня, как будто боялся, что не представится шанса обнажить меч.

— Сразимся, — ответил я, надеясь, что это так, — но я ожидаю лишь десятка три врагов.

— Всего три десятка? — в голосе Берга прозвучало разочарование.

— Может, парочкой больше, — уточнил я.

Эадрик прошлым вечером принес новости, которые я так ожидал. Отряд всадников, по словам Эадрика, человек двадцать пять — тридцать, покинул форт и ускакал на юг. Эадрик спрятался в канаве неподалеку от саксов, поэтому не смог за ними последовать и выяснить, куда они повернули потом — на запад или на восток. Я считал, что на восток, но только при свете дня мы узнаем правду.